Директор центра интеграционных исследований Евразийского банка развития Евгений ВИНОКУРОВ:
ДЕВАЛЬВАЦИИ ТЕНГЕ НЕ БУДЕТ, ПОКА НЕФТЬ ОСТАЕТСЯ НА УРОВНЕ $50 ЗА БАРРЕЛЬ
В среднесрочной перспективе курс тенге останется относительно стабильным, если, конечно же, не случится резких колебаний цены на "черное золото". Пока же текущий курс национальной валюты Казахстана можно назвать скорее равновесным, нежели недооцененным. Об этом агентству "Интерфакс-Казахстан" рассказал директор центра интеграционных исследований Евразийского банка развития Евгений ВИНОКУРОВ.
– Некоторые аналитики прогнозировали 420 тенге за доллар к концу года, аргументируя это тем, что Казахстану надо будет восполнять потери, связанные со спасением Казкома и проведением выставки ЭКСПО. Согласны ли вы с этим мнением?
– Мы считаем, что тенге оценен эффективно, равновесно. Нельзя сказать, что он недооценен или переоценен относительно равновесного курса, этому очень способствует плавающий курс. После валютного кризиса 2014-2015 годов Казахстан, как и Россия, перешел к свободному плаванию тенге, и в этих условиях рынок диктует курс, что нам, как и многим другим, представляется оптимальной политикой.
Нацбанк Казахстана проводит разовые интервенции, направленные на то, чтобы сгладить излишнюю волатильность. Нацбанк проводит интервенцию только тогда, когда знает, что выходит, допустим, крупный экспортер с каким-то разовым сбросом или покупкой. Это приемлемо в рамках режима свободного плавания.
У Казахстана достаточные резервы, а когда у страны их достаточно, то ситуация комфортная. Если возникнет потребность закрывать какие-то непредвиденные крупные расходы, то лучше потратить резервы, чем печатать деньги. И Казахстан имеет такую возможность.
Поэтому мы не ожидаем такого сильного падения тенге. Оно может случиться, только если очень сильно упадет нефть. Сказать, упадет ли она завтра сильно или нет, не может никто, потому что краткосрочная и долгосрочная динамика цен на нефть принципиально не прогнозируется, на мой взгляд. Худо-бедно можно прогнозировать долгосрочные тренды, на 10 и 20 лет вперед, исходя из понимания фундаментала спроса и предложения. Но краткосрочно нефть никто не в состоянии прогнозировать.
Если исходить из того, что нефть будет там, где она сейчас – плюс-минус $50 – то мы не ожидаем девальвации тенге. Наша группа главного экономиста дает следующие прогнозы. На этот год 317 тенге за $1, на следующий – 327 тенге. При плавающем режиме колебания +/- 5% это норма.
– Как вы оцениваете эффективность реализуемой в Казахстане политики инфляционного таргетирования?
– Валютный кризис 2014-2015 годов, когда обрушилась цена на нефть, и, соответственно, обрушились тенге и рубль, произвел отрезвляющий эффект на денежно-кредитные политики наших стран. Как итог, была изменена модель монетарной политики: и Казахстан, и Россия перешли к свободному плаванию. Мы считаем, что инфляционное таргетирование и свободное плавание – это правильная комбинация, и наши монетарные власти находятся на правильном пути.
Долгосрочный таргет Нацбанка Казахстана по инфляции – 3-4%. Нельзя думать, что он будет достигнут прямо завтра. Это займет время - экономика большая, не может реагировать так быстро на стимулы. Наш банк прогнозирует инфляцию 7,5% на этот год и 6,5% на следующий год. То есть идет движение к долгосрочному таргету. Для сравнения - в России свободное плавание и инфляционное таргетирование началось раньше и реализуется, может, более жестко. Как следствие, цель в 4% уже достигнута. В России уже несколько месяцев годовая инфляция примерно 4%, плюс-минус 0,5%. Так что думаю, что и Казахстан придет к своему таргету по инфляции через какое-то время.
И когда это случится, то ситуация в экономике получит дополнительный стимул. После 25 лет жизни при высокой инфляции нам трудно себе представить ситуацию, когда инфляция 4% в стране. Если она 4%, значит, ставки по депозитам будут 5%, и ставки для предприятий в экономике будут 8%. Это даст толчок экономике.
– Как скоро Казахстан может достичь таких показателей?
– Сложно сказать. Экономика слишком многофакторная вещь. Может быть, в течение 2-3 лет или раньше, это мое личное предположение.
– В ближайшие два-три года в Казахстане девальвации ждать не стоит?
– Наши экономисты, основываясь на прогнозе цен на нефть $48-50, прогнозируют такой уровень тенге к доллару. Если не случится резкой волатильности цен на нефть – Казахстан то нефтяная экономика, как и Россия – то не стоит прогнозировать и резкую девальвацию или укрепление тенге.
– Как вы оцениваете проводимую политику по дедолларизации в Казахстане?
– Давайте посмотрим на цифры. В 2015 году доля валютных депозитов составляла порядка 70%, а доля валютных активов в банковской системе составляла около 35%. Последние данные по уровню долларизации – 48,8% в Казахстане. Этот уровень по- прежнему высокий. Он свидетельствует о том, что уровень долларизации высокий, но он стабильно снижается последние два года, процесс идет.
На дедолларизацию очень сильно влияет фактор ожидания. Если люди и компании ожидают низкую инфляцию и стабильный курс национальной валюты, то они, соответственно, перекладываются в нацвалюту, открывают депозиты, ведут бизнес в тенге. Если нет, то нет.
Для сравнения российские цифры, потому что Россия на шаг впереди по этому процессу. В России два года назад тоже этот уровень был достаточно высокий, а сейчас снизился: за последний год долларизация активов банковской системы сократилась с 35% до 28%, пассивов – с 34% до 26%. То есть Россия уже достигла вполне комфортного уровня долларизации экономики меньше 30%. Получается, 70% пассивов и активов банковской системы в рублях.
Сравнивать Россию и Казахстан зеркально некорректно. Потому что Казахстан по размеру экономики в девять раз меньше. Чем меньше экономика, тем больше доля иностранных валют – доллары и евро. Поэтому мы даже не предполагаем, что Казахстан достигнет 25% уровня долларизации или достигнет быстро. Может и достигнет, но не быстро. Тем не менее, почивать на лаврах можно будет тогда, когда уровень долларизации упадет еще и достигнет, допустим, уровня 30-35%.
Вопрос дедолларизации очень важный. Если экономика долларизована, то монетарная политика плохо работает. Монетарная политика, по большому счету, это влияние на курс национальной валюты. А как можно влиять на курс национальной валюты, если ваша экономика работает в долларах? Поэтому вопрос дедолларизации принципиальный.
– Но население по-прежнему не верит в дедолларизацию и продолжает переводить все свои накопления в валюту.
– Особенность человеческой психологии такая, что мы любое сложное явление пытаемся свести к одной причине. В экономике никогда так не бывает, всегда есть очень сложный комплекс причин, нужно в них разбираться. И здесь как раз такой случай.
Главная причина, по которой домохозяйства и бизнес потихоньку переходят в тенге, заключается в том, что они видят вот уже два года относительно стабильный курс и разницу процентных ставок. То есть если курс стабильный, и мне дают 10% по депозиту в коммерческом банке в тенге и 2% долларах, то зачем мне в долларах хранить? Это лучшая агитация. Но это не отменяет пропаганды дедолларизации. Нужно говорить населению, показывать конкретные административные и регуляторные действия, направленные на повышение значения национальной валюты. Так что все делается правильно и, на мой взгляд, эта семи-восьмипроцентная разница в ставках по депозитам оправдывает риск вложения в тенге.
Изменилась парадигма, и нам очень сложно с этим свыкнуться. И это еще одна из особенностей человеческой психологии. Мы вспоминаем девальвации 2009 и 2015 годов. Страна перешла к свободному плаванию, курс определяет рынок, а не Национальный банк. Регулятор ведет политику таргетирования инфляции, соответствующим образом управляет денежной массой. А так валютный курс определяет рынок, он в свою очередь через спрос и предложение – сколько долларов заходит в страну, сколько уходит. Это все через биржу и влияет на курс. Абсолютно новая ситуация, которая снижает и в теории, и в практике волатильность курса.
– Когда Казахстан сможет достичь комфортного уровня дедолларизации, как вы говорили, в 30-35%?
– Не берусь прогнозировать. Слишком много факторов. Наверное, это среднесрочный диапазон.
– Какие инструменты Казахстан может перенять от других стран ЕАЭС для усиления эффекта дедолларизации?
– Политики Казахстана и России в целом похожи, разве что Россия немного впереди идет, так как на 8 месяцев раньше перешла к свободному плаванию, соответственно, и плоды раньше появились.
Я бы подчеркнул, что фундаментальное в этой теме – это не регуляторное изменение, а последовательная политика свободного плавания, которая уменьшит волатильность, приведет к предсказуемости курса тенге и, соответственно, побудит население и бизнес больше пользоваться национальной валютой, больше ей доверять. Процесс-то сложный и долговременный. Ситуацию нельзя переломить за ночь, но можно сделать это со временем. Я не большой оптимист по жизни, но в данной ситуации я вижу, что в России уже достигнута 4%-ная инфляция. Два-три года назад мы даже представить не могли, что будет инфляция на уровне 4%. А сейчас этот показатель достигнут.
– Но в Казахстане пока такого доверия нет. К примеру, во время недавнего ослабления тенге с 330 до 340 тенге население снова ринулось в обменные пункты за валютой.
– Причина 5-6% падения была в том, что стоимость барреля Brent упал до $45. Сейчас цена поднялась до $52. Долгосрочное решение – это все-таки диверсификация экономики. Пока Казахстан и Россия остаются нефтегазовыми экономиками, наша валюта зависит от курса нефти в обратной корреляции.
– Какие недостатки в монетарной системе Казахстана надо исправить, чтобы она была более эффективной, чтобы тот же процесс дедолларизации или инфляционного таргетирования были успешны?
– Я считаю текущую политику адекватной. Сочетание плавающего курса и инфляционного таргетирования я считаю абсолютно адекватной политикой, и она проводится достаточно последовательно сейчас. Почему мы должны постоянно ругать наши монетарные власти, когда они делают правильные шаги?
– Насколько возможно скоординировать монетарные политики стран ЕАЭС, учитывая, что мы в будущем планируем создавать единый финансовый рынок?
– Мы по этому поводу сделали массу исследований, одно из них недавно опубликовали по урокам валютного кризиса 2014-2015 годов. Наше мнение такое. В среднесрочной перспективе нужно стремиться к мягким формам координации монетарных политик, чтобы не допустить повторения 2014-2015 годов, когда рассогласование политик привело к тому, что резко изменился курс рубль-тенге, и российские товары хлынули на север Казахстана, казахстанцы рванули в Россию за автомобилями и бытовой техникой. Ситуация примерно квартал-полтора была абсолютно ненормальной, искусственно ненормальной. Всем понятно было, что это временное явление, причина была в рассогласованности монетарных политик.
Наше мнение такое, что в ближайшие годы можно достичь прогресса как минимум по трем направлениям. Первое – чтобы наши таргеты по инфляции и сама инфляция были примерно похожи, плюс-минус 1-2%. Второе – чтобы снижался уровень долларизации, и мы даже предложили бы в договор о Евразийском экономическом союзе в отдаленной перспективе внести соответствующие новые критерии по уровню долларизации экономик. И третье – повышение доли национальной валюты как внутри экономики, так и во взаиморасчетах между экономиками ЕАЭС, в торговле и по капитальным расчетам.
И все пока. Это на ближайшие годы большая фундаментальная программа. Пока этого достаточно, и никаких разговоров о единой валюте пока не должно вестись.
– И когда можно добиться достижения этих трех целей?
– Это программа на несколько лет. В договоре о ЕАЭС созданы для этого предпосылки. Там есть общий посыл о том, что нужно стремиться к координации и большей степени согласованности монетарной политики. Еще в договоре предусмотрен план движения к общим финансовым рынкам, страховым компаниям, единому биржевому пространству и созданию общего финрегулятора рынка, некого совета Центробанков, который должен будет располагаться в Казахстане. Но это все к 2022-2025 году. Если серьезно двигаться, то этого можно достичь и раньше. Надо отдавать себе отчет, что это вопрос политически чувствительный.
– Ранее заявлялось, что до 2025 года рано говорить о единой валюте ЕАЭС. На ваш взгляд, сумеют ли страны выполнить все намеченные действия и создать все предпосылки для изучения возможности создания единой валюты? Сохранились ли планы по этому вопросу либо его обсуждение придется отложить, скажем, на 2027-2030 годы?
– Сейчас стоят две задачи – создание до 2025 года общих финансовых рынков и создание общего регулятора. И все. Плюс на самом деле главное – это стремиться к реальной согласованности монетарных политик. Если эти цели будут к 2025 году, тогда можно начинать разговаривать о какой-то более высокой степени единой валютной политики, но только в случае, если все эти условия будут выполнены. Иначе разговор о единой валюте не то что не принесет пользы, а принесет вред. Результаты наших расчетов свидетельствуют об этом. Единая валюта в очень отдаленной перспективе принесет пользу только при выполнении оговоренных нами условий. В противном случае она даст негативный экономический эффект. Так что дождемся 2025 года и посмотрим на результаты.
- Спасибо за интервью!
Сентябрь, 2017
© 2024 Информационное агентство "Интерфакс-Казахстан"
Ссылка при использовании обязательна
Архив рубрики
